История о пропавшем ребенке - Страница 83

99

Несколько дней я ждала новых неприятностей, но ничего не происходило. Статья наделала много шума, ее перепечатали неаполитанские газеты, снабдив комментариями; незнакомые люди звонили мне, говоря слова поддержки, писали письма. Шли недели, и я свыклась с мыслью, что предстану перед судом. Я выяснила, что многие мои коллеги испытали это на себе, и некоторым из них пришлось гораздо хуже, чем мне. От тягостных мыслей меня отвлекали повседневные заботы. Некоторое время я старалась не видеться с Лилой, не желая, чтобы она подтолкнула меня к очередному неверному шагу.

Книга по-прежнему хорошо продавалась. В августе я увезла детей в Санта-Мария-ди-Кастеллабате. Лила с Энцо тоже собирались снять домик на море, но закрутились на работе и никуда не поехали, а Тину, разумеется, отправили со мной. Среди бесчисленных забот того лета (одной что-то надо, другая плачет, эти ссорятся, а еще надо в магазин и готовить еду) моим единственным удовольствием было встретить на пляже пару отдыхающих под зонтиками с моей книгой в руках.

Осенью дела пошли еще лучше; я выиграла престижную премию с солидным денежным вознаграждением. Я чувствовала себя талантливой и преуспевающей, да и материально все крепче стояла на ногах. Но радости и восторга первых недель после выхода книги я больше не испытывала.

Мир вокруг меня словно потускнел; я во всем выискивала дурное. С некоторых пор и вечера не проходило, чтобы Энцо не накричал на Дженнаро, а ведь раньше он почти никогда не повышал голос. Когда я приходила в офис Basic Sight, Лила, как правило, о чем-то шушукалась с Альфонсо и рассеянно махала мне рукой, дескать, подожди. Так же она вела себя, разговаривая с вернувшейся в квартал Кармен или с Антонио, который по неизвестным причинам отложил отъезд на неопределенный срок.

Ясно было, что вокруг Лилы сгущаются тучи, но она не посвящала меня в свои дела, а сама я предпочитала держаться от них подальше. Затем последовали два ужасных события. Сначала Лила случайно обнаружила, что у Дженнаро исколоты все руки. Я никогда не слышала, чтобы она так орала. Подстрекаемый Лилой, Энцо набросился на парня с кулаками, а поскольку оба они были здоровяки, изрядно поколотили друг друга. На следующий день она уволила из Basic Sight своего брата Рино, несмотря на мольбы Дженнаро не увольнять дядю и клятвы, что это не он подсадил его на героин. Разыгравшаяся трагедия поразила девочек, особенно Деде.

– Почему тетя Лина так обращается с собственным сыном?

– Потому что он сделал то, чего делать нельзя.

– Но он уже взрослый, может делать что хочет.

– Только не то, что может его убить.

– Почему? Жизнь-то его, пусть делает с ней, что ему нравится, – имеет право. Вы ничего не понимаете в свободе, даже тетя Лина.

И Деде, и Эльза, и Имма были потрясены криками и проклятиями, которые изрыгал не кто-нибудь, а их любимая тетя Лина. Дженнаро заперли дома, и он целыми днями выл как безумный. Прежде чем покинуть Basic Sight, его дядька Рино разбил дорогущий компьютер, а теперь шлялся по всему кварталу и на чем свет клял сестру. Однажды вечером к Лиле пришла Пинучча, умоляя снова взять мужа на работу; она притащила с собой свекровь. Лила встретила мать и невестку неласково: их крики и взаимные оскорбления были слышны даже у меня дома. «Ты нас отдаешь прямо в лапы Солара», – вопила в отчаянии Пинучча. «Так вам и надо, – ответила Лила. – Я из кожи вон лезу, вкалываю на вас, а от вас никакой благодарности!»

Но все это были мелочи по сравнению с тем, что случилось несколько недель спустя. Только страсти немного улеглись, как Лила поссорилась с Альфонсо. Он был ценным сотрудником Basic Sight, но в последнее время вел себя вызывающе. Пропускал важные деловые встречи, а если на них и являлся, то распугивал клиентов своими манерами, макияжем и тем, что говорил о себе в женском роде. Черты Лилы исчезли с его лица, несмотря на все его усилия, мужское начало брало верх над женским. Его нос, лоб, глаза становились все больше похожими на отцовские; одна мысль о том, что в нем просыпается дон Акилле, вызывала в нем отвращение. Он будто пытался сбежать от собственного тела, все больше тяготившего его, и иногда пропадал на несколько дней. Когда он возвращался, на лице почти всегда виднелись следы побоев. Он снова брался за дела, но работал без желания.

Однажды он исчез окончательно. Лила и Энцо повсюду искали его, но безуспешно. Тело Альфонсо нашли несколько дней спустя на пляже Корольо: его забили насмерть и выкинули тело в море. Сначала я не могла в это поверить, а когда осознала, что это правда, меня пронзила боль, которая долго не проходила. Я вспоминала, каким он был, когда мы учились в гимназии: вежливый, ко всем внимательный. Мариза так любила его, а Джино, сын аптекаря, так над ним издевался… Я помнила его и за прилавком колбасной лавки во время летних каникул; как же он ненавидел эту работу!

Про более позднюю часть его жизни я знала мало. Мне было трудно вызывать в памяти его облик последних лет; он как будто выцвел; забылись и времена, когда он управлял обувным магазином на пьяцца Мартири. «Это все Лила виновата, – думала я сгоряча. – Своей манией манипулировать другими она сломала его, вывернула наизнанку. Воспользовалась им и бросила на произвол судьбы».

Свое мнение я изменила почти сразу. Лила знала о смерти Альфонсо уже несколько часов, но продолжала злиться на него, возмущалась, что ему больше нельзя доверять, и никак не могла остановиться. Затем, прямо посреди своей гневной тирады – мы были у меня – вдруг сползла на пол от невыносимой боли. Тогда я убедилась, что она любила его больше, чем я, и больше, чем Мариза. Да и сам Альфонсо часто говорил мне, что она помогала ему как никто. Несколько часов она была не в себе, бросила работу, потеряла интерес к Дженнаро, отдала мне Тину. Их отношения с Альфонсо были сложнее, чем я себе представляла. Она смотрелась в него, как в зеркало, видела в нем себя, пыталась извлечь из него частицу себя. «Все не так, как я писала во второй своей книге, – растерянно думала я, – все ровно наоборот. Альфонсо, наверное, очень нравилось то, что делала с ним Лила, он предложил ей свое тело как живой материал, и она вылепила его заново». По крайней мере, так мне казалось в тот короткий период времени, когда я пыталась осознать произошедшее и успокоиться. На самом деле все это всего лишь мои предположения. В реальности ни тогда, ни потом Лила ничего не рассказывала мне об их отношениях. Оглушенная страданием, она закрылась в себе и ни с кем не разговаривала до самых похорон.