История о пропавшем ребенке - Страница 42

Единственное, что объединяло низ страны с ее верхом, – это кровь. Убийств повсюду совершалось все больше: в Венето, Ломбардии, Эмилии, Лацио, Кампании. Когда я по утрам просматривала газеты, мне казалось, что жизнь в квартале спокойнее, чем где бы то ни было в Италии. На самом деле это было не так: насилие и отсюда никуда не уходило. Дрались мужчины, дрались женщины, людей находили убитыми по совершенно непонятным мотивам. Иногда даже те люди, которые были мне небезразличны, начинали ссориться и угрожать друг другу. И только ко мне все относились с почтением, были со мной любезны, как с гостем, которого действительно рады видеть, но которого не стоит впутывать в свои внутренние дела. Я чувствовала себя засланным наблюдателем, которому что-то недоговаривают. Мне казалось, что Кармен, Энцо и остальные знают больше меня, что Лила раскрывает им секреты, которых мне не доверяет.

Раз после обеда мы с девочками заехали в Basic Sight. Офис компании состоял из трех комнат, из их окон были видны двери нашей начальной школы. Узнав, что я в квартале, Кармен тоже заглянула к нам. Я спросила, есть ли новости от Паскуале, хоть к тому времени он уже и мне казался бандитом, замешанным в гнусных преступлениях. Лила и Кармен напряглись, будто я ляпнула что-то не то. Они не пытались уйти от темы, наоборот, мы долго о нем проговорили, точнее, дали Кармен вволю излить свою тоску. Но у меня осталось впечатление, что в некоторые вопросы они решили меня не посвящать.

Пару раз на ту же мысль меня натолкнул Антонио. В первый раз в присутствии Лилы, второй, кажется, при Лиле, Кармен и Энцо. Меня поражало, насколько крепко они сдружились: ведь он служил головорезом у Солара, а теперь вел себя так, будто сменил хозяина и поступил на службу к Лиле и Энцо. Конечно, мы все были знакомы с детства, но меня не оставляло чувство, что дело тут не в старой привязанности. Эти четверо, стоило мне показаться на горизонте, начинали делать вид, будто встретились только что, случайно, хотя это было не так: между ними существовало что-то вроде тайного соглашения, подробности которого меня не касались. Относилось это к Паскуале? Или к делам компании? Или к Солара? Не знаю. Знаю только, что, завидев меня, Антонио рассеянно проговорил: «С животом ты еще красивее!» Почему-то именно эта его фраза врезалась мне в память.

Было это недоверие? Не думаю. Порой мне казалось, что дело в моей благовоспитанности: в их глазах, и особенно в глазах Лилы, я утратила способность понимать некоторые вещи, и она оберегала меня от них, чтобы я по незнанию не наделала ошибок.

46

И все же что-то было не так. Чувство неопределенности витало в воздухе. Я ощущала его, даже когда все вроде бы шло гладко, но утешала себя тем, что это всего лишь старое развлечение моей подруги: заставлять всех думать, будто за явным скрыто что-то тайное.

Однажды утром все там же, в Basic Sight, я перекинулась парой слов с Рино. Я много лет не видела его и теперь с трудом узнала. Он похудел, взгляд его потух. Он встретил меня излишне радостно и бросился щупать мне живот, будто он был резиновый. Он что-то говорил об ЭВМ и подчеркивал, что он тут многим заправляет. Потом на него напало что-то вроде приступа астмы, и он, хрипя, начал шепотом изрыгать проклятия в адрес сестры. Я попыталась успокоить его, хотела налить ему воды, но он просто подвел меня к закрытой двери ее кабинета, а сам убежал, как будто боялся, что она его отругает.

Я постучала в дверь, вошла и осторожно спросила у Лилы, не болен ли ее брат. «Ты же знаешь, что это за тип», – скривилась она. Я кивнула, вспомнив Элизу, и пробормотала, что с братьями и сестрами не всегда легко. По аналогии мне пришла на память просьба матери насчет Пеппе и Джанни, и я сказала Лиле, что мать о них беспокоится и просила узнать, не найдется ли у нее для них работы, чтобы вырвать их из рук Марчелло Солары. На словах «вырвать из рук Марчелло Солары» Лила прищурилась и посмотрела на меня так, словно пыталась сообразить, понимаю ли я, о чем говорю. Убедившись, что я не понимаю ничего, она резко ответила: «Лену, я не могу притащить сюда еще и их: мне Рино хватает. Не говоря уже о том, что это опасно для Дженнаро». Я растерялась. Дженнаро, мои братья, ее брат, Марчелло Солара…. Я хотела сказать что-то еще, но она тут же перевела разговор на другую тему.

Ту же манеру темнить я в дальнейшем заметила и за Альфонсо. Он работал на Лилу и Энцо не как Рино, который просто шатался по офису без дела, а по-настоящему. Альфонсо преуспел настолько, что ему поручали объезжать обслуживаемые предприятия для сбора данных. Но мне казалось, что их отношения с Лилой выходили за рамки дружеских, тем более – за рамки отношений коллег по работе. Когда-то Альфонсо признавался мне, что испытывает к Лиле тягу, смешанную с неприязнью, но теперь их явно связывало нечто большее. У меня складывалось впечатление, что он боится (не уверена, что правильно формулирую) хоть на секунду упустить ее из виду. От Лилы как будто исходила какая-то невидимая волна, которая обкатывала Альфонсо, заставляя его меняться. Вскоре я догадалась, что закрытие магазина на пьяцца Мартири и увольнение Альфонсо тоже было принесено этой волной. Я пыталась узнать у Лилы, что случилось с Микеле и за что он уволил Альфонсо, но она только улыбалась в ответ: «Да тут и рассказывать нечего! Микеле сам не знает, чего хочет: то что-то открывает, то закрывает, то строит, то ломает, а виноваты у него всегда другие».

В ее улыбке не было издевки, скорее самодовольство. Кроме того, эта улыбка помогала ей отделаться от моих дальнейших расспросов. После обеда мы отправились на виа дей Милле, и Альфонсо предложил нас проводить, поскольку в течение долгих лет это была его территория: мы собирались в магазин, которым заправлял его друг. Альфонсо больше не скрывал своей гомосексуальности. Формально он продолжал жить с Маризой, но Кармен рассказала мне, что дети у нее от Микеле, а потом добавила шепотом: «А сейчас она спит со Стефано» – со Стефано, братом Альфонсо и бывшим мужем Лилы. «Но Альфонсо, – продолжила она, – на это плевать, у них с женой у каждого своя жизнь, непонятно только, что они тянут с разводом?!» Зная это, я не удивилась, когда Альфонсо, представляя нам своего друга, радостно заявил, что он гей. Зато меня поразила игра, которую затеяла в магазине Лила.